Экспертный доклад: "Вопросы соблюдения прав мусульман в России"

Централизованная религиозная организация Духовное собрание мусульман России при поддержке Общероссийской общественной организации Российская ассоциация защиты религиозной свободы

Экспертный доклад

Вопросы соблюдения прав мусульман в России

г. Москва

Введение

Исламское измерение российской внутренней и внешней политики

Сегодня в мире проживает более 1,7 миллиарда мусульман. Они составляют примерно 25% всего населения Земли. Мусульманские общины существуют в более чем 120 странах и в 35 из них они являются большинством. Рост популярности ислама во всем мире (включая и увеличение числа верующих мусульман в странах Европейского союза и республиках бывшего СССР) способствует превращению всего спектра вопросов, связанных с развитием этой мировой религии (начиная от проблем культуры и образования и заканчивая сюжетами безопасности и вооруженных конфликтов), в одну из актуальнейших глобальных проблем[1] .

В России Ислам — это явление историческое. Ислам является второй религией по численности верующих в современной России. Он имеет многовековую историю и традиции, является органической неотъемлемой частью российской государственности, культуры и жизни народа.

Для Российской Федерации проблема межконфессиональных отношений чрезвычайно важна в контексте анализа формирования постсоветской идентичности страны после 1991 года, не говоря уже об оценках перспектив ее политической стабильности и роли на международной арене. Сегодняшняя Россия — полиэтничная и многоконфессиональная страна, имеющая в своем составе национально-государственные образования (республики, автономные округа), определяемые посредством этнической идентичности (Чеченская Республика, Республика Татарстан, Республика Башкортостан и другие), которые тесно связанны с мусульманскими традициями. Сегодня в количественном выражении мусульманское население Российской Федерации весьма значительно. По оценкам демографов, эта цифра (в зависимости от используемых критериев) колеблется от 6 до 14 миллионов человек. Представители российского ислама называют цифру в 20 миллионов. Растет число мусульман – трудовых мигрантов из стран Центральной Азии и Закавказья[2] . Президент России Владимир Путин также публично называл цифру 20 миллионов[3].

В 1937 году мусульмане в Советском Союзе составляли 5,9 процента, в 1989 году — 7,9 процента, в 1994 году — более 8 процентов населения Российской Федерации. В настоящее время, по разным экспертным оценкам отечественных специалистов, их количество может составлять от 10 до 15 процентов населения России.

Мусульманский ареал в России неравномерен. Территории значительной концентрации приверженцев ислама включают Северный Кавказ и Поволжье. Мусульмане составляют большинство населения в семи из 85 российских субъектов. В Ингушетии — 98%, Чечне — 96%, Дагестане — 94%, Кабардино-Балкарии — 70%, Карачаево-Черкесии — 63%, Башкортостане — 54, 5% и Татарстане — 54%. Также они являются заметной религиозной составляющей в таких регионах, как Астраханская область (26%), Северная Осетия (21%) [4] .

Согласно ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях», ислам рассматривается как «традиционная религия», признаваемая наряду с православным христианством, буддизмом и иудаизмом, как часть общероссийского «исторического и культурного наследия»[5] .

Исламское религиозное «возрождение» в России стало неотъемлемой частью социально-политической демократизации, начавшейся в период «перестройки» и продолжившейся в постсоветский период. Официальная политика государственного атеизма, которая проводилась в советский период, ушла в прошлое, и ислам наряду с другими традиционными религиями получил свое легитимное пространство в российском социуме.

Начиная с этого момента, религия в целом (и ислам в частности) превратилась в один из важнейших элементов идентичности на разных уровнях. Речь в данном случае идет не только о конфессиональном маркере, но и об этнической принадлежности. При таком подходе приверженность к мусульманству стала рассматриваться не только как проявление чувств верующего человека, но и как составная часть этнической и гражданской самоидентификации. На уровне же массового сознания ислам воспринимается сегодня как возвращение к народным традициям предков и, в то же самое время, как дело индивидуального выбора.

Несмотря на семь десятилетий советской власти,ислам остался влиятельной консолидирующей силой на просторах бывшего Советского Союза, включая и Россию. По стране были открыты тысячи новых мечетей, восстановлены старые культовые сооружения. Были разорваны препятствия для свободной коммуникации между единоверцами (бывшими советскими гражданами и мусульманами всего мира). Благодаря открытию границ, верующие из регионов Российской Федерации смогли совершать хадж (паломничество в Мекке) к святым местам (в Медину), а также обучаться в исламских учебных заведениях (институтах, медресе), получили свободный доступ к религиозной литературе и периодике.

Искусственная политическая изоляция российских мусульман от мировой исламской уммы сделала их менее связанными с интеллектуальными и теологическими дебатами, которые происходили среди мусульман других регионов мира (Ближний Восток, Северная Африка, Юго-Восточная Азия). Но «перестройка» и распад Советского Союза ускорили процесс восстановления утраченных связей и знакомство приверженцев ислама в России с различными исламскими течениями, главным образом, из стран арабского мира, Турции и Ирана. Российский ислам также испытал на себе воздействие миграционных потоков из бывших советских республик Средней Азии (прежде всего, Узбекистана и Таджикистана) и Азербайджана[6] . Как следствие, в течение почти трех десятилетий, прошедших с момента распада СССР, российские мусульмане смогли установить стабильные связи с зарубежными единоверцами, существенно расширить пространство обменов с исламским миром[7].

Деизоляция российских мусульман имеет как позитивные, так и негативные последствия. С одной стороны, речь идет о восстановлении традиций и преодолении искусственной социально-культурной изоляции, защите прав верующих. Позитивный характер имеет возрастание активности ислама в области благотворительности и духовно-нравственного воспитания верующих, содействие социальной стабильности, укреплению основ семьи, общечеловеческих духовно-нравственных ценностей.

В последние годы осуществляются попытки принятия концептуальных документов, способствующих осмыслению серьезных богословских проблем, формированию общей позиции в определении места и роли ислама и объединению мусульман России: «Татары и исламский мир: концептуальные основы функционирования и развития» (2013 год), «Социальная доктрина российских мусульман» (2015 год), «Грозненская фетва» (2016 год), которые, нацелены на выработку концепций по наиболее важным вопросам исламского богословия и государственно-религиозных отношений.

Но с другой стороны, религиозная либерализация помимо этого принесла и политизацию ислама[8] , а также воздействие радикальных, экстремистских антигосударственных течений, знакомство с практикой джихадистских движений. Политизация ислама подпитывает его радикальные идеи и способствует распространению псевдорелигиозного экстремизма, нарушает принципы толерантности.

В России сегодня проблема ислама является актуальным вопросом, как внутренней, так и внешней политики. После распада СССР самым турбулентным регионом на постсоветском пространстве стал Северный Кавказ (в котором мусульманское население доминирует во всех национальных республиках, за исключением Северной Осетии). При этом с начала 2000-х годов этнический сепаратизм, как угроза для единства российского государства и общества был вытеснен с первых позиций псевдорелигиозным экстремизмом.

Это изменило географию «горячих точек» на Северном Кавказе. Если в 1990-х и в начале 2000-х годов наиболее опасным регионом считалась Чечня, то затем своеобразное «первенство» перешло к Дагестану, самому крупному и населенному субъекту на Северном Кавказе. Оно продолжает сохраняться и по состоянию на начало 2019 года (хотя в течение нескольких кварталов за последние десять лет Чечня выходила на первое место)[9] .

Однако, несмотря на связи с всемирно известными структурами террора (запрещенные в РФ «Аль-Каида» и «ИГИЛ/ДАИШ»), экстремистам не удалось погрузить российский Кавказ в пучину хаоса. По количеству жертв вооруженного насилия (а также террористических инцидентов) северокавказские республики не вернулись к показателям 2012 года (то есть того момента, когда начало фиксироваться их неуклонное снижение). После серии терактов в Волгограде и в Ставропольском крае в канун нового 2014 года экстремистское подполье не проводило масштабных атак за пределами Северо-Кавказского федерального округа (СКФО).

Значительное место в снижении этнополитической нестабильности в регионе занимали и продолжают занимать представители традиционного исламского духовенства. В особенности стоит отметить их роль в процессе диалога с неофициальными мусульманскими группами, а также действия по возвращению к мирной жизни представителей молодежи, попавшей под влияние экстремистов.

В регионе под эгидой Координационного центра мусульман Северного Кавказа (КЦМСК) реализуются различные проекты по теме: «Ислам религия мира и добра», направленные на демонстрацию подлинного образа ислама, профилактику экстремизма, укрепление государственно-конфессиональных отношений. На постоянной основе ведется масштабная работа в следственных изоляторах и местах лишения свободы, организованы лекции, семинары, тренинги и круглые столы. В 2019 году в каждой территориальной единице КЦМСК были сформированы региональные отделения клуба «Дружный Кавказ», проводится межрегиональный молодежный форум по укреплению межнациональных и межконфессиональных отношений среди кавказской молодежи.

На базе ДУМ Чечни проходят конкурсы «Лучший чтец Корана на Северном Кавказе», «Хафиз года на Северном Кавказе». Продолжается реализация популярного проекта «Этно-религиозный туризм», предполагающего посещение крупных мечетей, школ хафизов, зияртов известных богословов, а также просветительскую программу с участием духовных наставников. Успешной новацией стала прошедшая в Северной Осетии Спартакиада КЦМСК под названием «Эстафета мира и братства», в которой, приняли участие спортсмены из 10 регионов – членов КЦМСК, включая большую делегацию из Ингушетии[10] .

Лидеры северокавказских и поволжских субъектов РФ стали активно вовлекаться в российскую внешнюю политику, особенно на ближневосточном направлении, а также в Закавказье и на Среднем Востоке (Афганистан). С их помощью Россия стремится максимально расширить свое присутствие в регионах, представляющих для нее стратегический интерес. Это вписывается в контекст политики «поворота на Восток» и, в целом, диверсификации международных связей страны.

Не стоит забывать, что после объединения России и Крыма в 2014 году (с территорией площадью 27 тыс. кв. километров и населением в 2 миллиона человек), Российская Федерация приобрела новых граждан в лице крымских татар, составляющих порядка 12% от всего числа жителей полуострова[11] . В своем подавляющем большинстве представители крымскотатарского народа — мусульмане-сунниты, имеющие сложные и противоречивые отношения к России, в силу особенностей исторического прошлого (прежде всего, негативная память о сталинской депортации 1944 года). Тем не менее, в целом, процесс инкорпорирования Крыма проходит успешно, без резких всплесков межэтнической и религиозной конфликтности.

Муфтий Крыма Эмирали Аблаев разделяет позицию российского исламского духовенства и властей по поводу необходимости сдерживания религиозного радикализма и проникновения зарубежных проповедников, распространяющих чуждые идеи и спекулирующих ценностями ислама[12] . Вместе с Митрополитом Симферопольским и Крымским Лазарем он в свое время осудил блокаду полуострова, организованную «Меджлисом» (запрещена в РФ как экстремистская структура)[13].

В мае 2019 года распоряжением Совета министров Республики Крым республиканскому Духовному управлению мусульман передано в безвозмездное пользование недвижимое имущество, входящее в религиозно-культовый комплекс «Зынджырлы медресе» в Бахчисарае. Это высшее исламское учебное заведение», основанное ханом Менглы-Гиреем в 1500 году, считается одним из старейших исламских духовных учебных заведений, сохранившихся на территории Российской Федерации. Здесь работал и преподавал русский язык в 70-х годах XIX столетия известный крымско-татарский деятель Исмаил Гаспринский[14] .

Политика российских властей по отношению к исламу строится с учетом нескольких базовых резонов. Органы государственной власти постоянно заявляют о необходимости межконфессионального диалога, а сам российский проект позиционируется как диалог различных культур и народов. Так, в своей знаменитой «крымской речи» в марте 2014 года Владимир Путин заявил, что в России «в течение веков не исчез, не растворился ни один этнос»[15] .

При этом на исламском направлении Кремль и региональные власти делают акцент на поддержку лояльного духовенства. Речь идет о Централизованных религиозных организациях мусульман (муфтиятах) отдельных субъектов РФ или о координационных федеральных структурах, поддерживаемых государством.

Дополнительной остроты ситуации придает то, что российская постсоветская идентичность еще не сформировалась окончательно, идет сложный и мучительный ее поиск, переосмысливается на новом этапе имперского и советского наследия, а также взаимоотношений между государством и различными группами (этническими, религиозными, социальными).

Внешняя политика РФ также содержит важный «исламский» компонент. Россиячрезвычайно беспокоится по поводу укрепления радикальных сил, эксплуатирующих так называемую идею «чистого ислама» за пределами страны, и возможностями установления кооперации между ними и российскими радикалами. Как следствие — крайне сдержанное (а моментами и резко негативное) отношение к событиям «арабской весны», сопровождавшимися усилением политического ислама и экстремистских настроений на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Здесь же следует искать корни поддержки правительства Башара Асада в ходе гражданского противостояния в Сирии, а также египетских властей во главе с фельдмаршалом Абдул-Фатахом Ас-Сиси, противостоящих радикалам. Светские режимы Ближнего Востока (несмотря на присущие им коррупцию и авторитаризм) рассматриваются в Москве как гаранты предотвращения угроз международной безопасности.

Значительное место во внешней политике России уделяется евразийской интеграции. Между тем, на постсоветском пространстве ислам является религией большинства в республиках Центральной Азии и Закавказья. В Узбекистане — 93%, Таджикистане — около 95%, Казахстане — 65%, Киргизии — около 83%, Туркменистане — более 99% и в Азербайджане — 99,2%[16] .Три из перечисленных выше стран являются стратегическими союзниками России, они входят в Организацию договора коллективной безопасности (ОДКБ) (Казахстан, Киргизия, Таджикистан).

При этом Казахстан — один из основателей и член Таможенного и Евразийского экономического союза (ЕАЭС), Киргизия стала пятым участником этой интеграционной структуры, а Таджикистан претендует на членство в ней. При этом Узбекистан, Азербайджан и Туркменистан являются важными партнерами России по вопросам экономической безопасности. Как следствие, значительный интерес Россия проявляет к сохранению политической стабильности в этих странах и предотвращению как возможных «арабских сценариев», так и возможного «экспорта» террористических угроз из Афганистана.

Угроза со стороны радикального политизированного ислама в целом, и, в особенности, запрещенной в РФ ИГИЛ, остается на сегодня одним из немногих вопросов, по которым США (и Запад в целом) и Россия сохраняют возможности для кооперации, несмотря на общую негативную динамику двусторонних взаимоотношений.

При этом Россия пытается играть значительную роль в исламском мире, делая акцент на то, что мусульманская идентичность является важной частью идентичности общероссийской. По словам Президента РФ Владимира Путина, «традиционный ислам является важнейшей частью российского культурного кода, а мусульманская умма, без всякого сомнения, — очень важная часть российского многонационального народа»[17] . Россия в 2005 году стала наблюдателем в ОИК (Организации Исламская Конференция, ныне Организация Исламского Сотрудничества). Она также стремится играть роль медиатора между Востоком и Западом, что в особенности проявляется в ее участии в процессе израильско-палестинского урегулирования и переговорах по Ирану и его «ядерной программе», разрешении многолетнего гражданского конфликта в Сирии.

Россия на сегодняшний день смогла установить равновесные конструктивные отношения с ключевыми странами исламского мира — Египтом, Саудовской Аравией, Ираном, Турцией, Пакистаном, Катаром, Иорданией, ОАЭ. При этом стоит отметить, что многие страны исламского Востока последовательно поддерживали территориальную целостность российского государства и рассматривали религиозных радикалов Северного Кавказа в качестве своих идеологических оппонентов, а против террористов – выходцев из ближневосточных государств, вовлеченных в экстремистскую деятельность на территории РФ, открывали уголовные дела.

Россия также поддерживает отношения с такими политическими группами, как «ХАМАС» и «Хезболла», которые на Западе и в Израиле имеют репутацию террористов и радикалов. На фоне украинского кризиса и растущей конфронтации с Западом диверсификация внешней политики крайне важна.

В этой связи сохранение гармоничных отношений между представителями различных народов и конфессий, населяющих Россию, а также эффективности государственной национальной и религиозной политики, представляется важнейшим приоритетом. Но реализация этой цели будет, как минимум, проблематична, без широкого учета правозащитных вопросов.

Между тем, соблюдение прав мусульман практически не исследуется в качестве самостоятельной проблемы. Этот сюжет либо включается в общие правозащитные доклады, где нюансы, касающиеся именно российских мусульман, теряются. Либо рассматривается в контексте «перегибов» в антитеррористических кампаниях. «Секьюритизация» также упрощает проблему соблюдения прав верующих мусульман, укрепляет формирование негативных социальных стереотипов.

По словам сотрудника Духовного управления мусульман (ДУМ) РФ Ильдара Нуриманова, важнейшей проблемой в деле мусульманской правозащиты является отсутствие институтов, которые могли бы системно заниматься данным вопросом: «Как это ни странно слышать, главным мусульманским правозащитником является наш Президент — Владимир Владимирович Путин. Он не только опередил в этом бюрократию, которой по должностным обязанностям положено защищать интересы граждан, но и самих мусульман»[18] .

Предлагаемый экспертный доклад составлен группой экспертов Духовного собрания мусульман России (ДСМР) на основе информации из открытых источников. В нем систематизируются основные вызовы в сфере соблюдения прав российских мусульман, приведены основные резонансные общественные события. Приведены примеры неоднозначных судебных решений и административно-бюрократических дискриминационных практик (проблемы с реституцией и строительством культовых сооружений), вопросов соблюдения прав верующих в пенитенциарной системе, политической исламофобии.

Этот доклад рассматривается как первый пилотный проект. В нем собраны основные проблемные узлы, приведены самые резонансные общественные события. В дальнейшем предполагается расширение тематического поля докладов, детализация обозначенных проблем. Доклад о правах мусульман в РФ планируется готовить ежегодно.

 

Судебные решения по запрету исламской религиозной литературы

Фундаментом для любого религиозного человека является корпус священных писаний, на которых, собственно, и базируется его вера. В случае с российскими мусульманами много лет вызревала такая проблема, как практика запрета религиозных текстов различными судебными инстанциями.

По словам муфтия Мухаммада Рахимова, руководителя Духовного управления мусульман Ставропольского края, «болезнью российской правовой системы является то, что мнение об исламских священных текстах выдают несведущие люди, у которых нет соответствующей квалификации, а право налагать всероссийский запрет на книги отдано районным судам. Спрашивают у каких-то людей, у которых нет образования. Я имею в виду, ни филологического, ни духовного образования. И с его слов запрещается литература»[19] .

По мнению муфтия Духовного собрания мусульман России Альбира Крганова, «решение о запрете перевода Корана может иметь значение для "академических кругов", однако обычным верующим очень сложно объяснить, почему суд запретил толкование священной для мусульман книги. Многие верующие просто не понимают запрета толкования Корана. Как-то нужно здесь более внимательно относиться к таким чутким вещам, и здесь, конечно же, мы, общественность, должны возвысить свой голос, чтобы вместе урегулировать данную ситуацию»[20] .

17 сентября 2013 года Октябрьский районный суд Новороссийска 17 сентября принял решение о запрете смыслового перевода Корана на русский язык азербайджанского ученого Эльмира Кулиева, изданного в 2002 году в Саудовской Аравии. На решение суда были поданы четыре жалобы — адвоката Мурада Мусаева — представителя переводчика Корана Эльмира Кулиева, адвоката из Саратова Равиля Тугушева, муфтия Адыгеи и Краснодарского края Аскарбия Карданова и группы мусульман Саратовской области. Спустя три месяца решение райсуда было отменено Краснодарским краевым судом[21] .

12 августа 2015 года Южно-Сахалинский городской суд признал экстремистским изданием книгу «Мольба (дуа) к Богу: ее значение и место в Исламе», которая состоит из перевода аятов Корана и изречений, приписываемых пророку Мухаммаду. Копия решения суда была распространена 8 сентября в Интернете и вызвала широкое недовольство мусульман в России. Глава Чечни Рамзан Кадыров подал жалобу на судебное решение, по результатам рассмотрения которой 5 ноября Сахалинский облсуд отменил решение суда первой инстанции[22] .

Фактически, в ответ на этот казус Президент РФ Владимир Путин подписал федеральный закон о запрете признания экстремистскими материалами текстов Библии, Корана, Танаха и Ганджура. Соответствующий документ был внесен главой государства 14 октября и подписан 23 ноября 2015 года. Эта инициатива Владимира Путина была поддержана лидерами различных конфессий России[23] .

В январе 2019 года прокуратура г. Самары потребовала через суд признать экстремистскими материалами мусульманскую литературу. Среди текстов оказалась книга с толкованием Корана в переводе азербайджанского религиозного философа Эльмира Кулиева. Дело о признании экстремистской литературой ряда тафсиров (толкований) Корана было принято в производство Красноглинским районном судом Самары. Аналогичный судебный процесс по иску Приволжской транспортной прокуратуры был инициирован в Лаишевском районном суде Татарстана. Остроты ситуации добавило то, что в поддержку спорных тафсиров выступают руководитель Совета муфтиев России (СМР) Равиль Гайнутдин и саратовский муфтий Мукаддас Бибарсов, против — сторонники главы Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) Талгата Таджутдина[24] .

Остается актуальной также проблема интерпретации остальной религиозной литературы. В исламском случае речь о хадисах или классических жизнеописаниях пророка Мухаммеда, которые также входят в число фундаментальных источников Ислама и не мыслимы без Корана[25] . Между тем подборка цитат из хадисов аль-Бухари о джихаде была запрещена решением Апастовского районного суда Татарстана в 2015 году. То же издание «Садов праведных», которое в 2019 году стало причиной слушаний Лаишевского районного суда Татарстана, было признано экстремистским в Оренбурге в 2012 году; в 2015 году запрет с книги был снят. Однако параллельно, в 2014 году, «Сады праведных» были запрещены решением Артемовского городского суда Свердловской области. По неясной причине книга была внесена в Федеральный список под п. 4645 в декабре 2018 года[26].

 

Строительство и возвращение мечетей: бюрократические и общественные препоны

Важнейшей проблемой соблюдения прав верующих мусульман является вопрос о доступе к культовым местам. По словам муфтия Духовного собрания мусульман России Альбира Крганова, «в нашей столице действительно остро ощущается дефицит мечетей, это очевидно. Даже для коренного населения, мусульман-москвичей, четырех мечетей явно не хватает. Нового участка под строительство мечети не выделялось более 20 лет! Надо помнить, что двери мечетей всегда открыты для всех наших единоверцев, братьев по вере. Мы не стремимся создавать в столице сверхъестественный мусульманский квартал. Создание отдельных районов по религиозному или национальному признаку — не наш путь. Мы, по просьбе верующих, учитывая важность воспитания своей молодежи в религиозных традициях, хотим построить современный просветительский центр с удобной инфраструктурой. Речь идет о разумной достаточности, чтобы удовлетворить потребности верующих, иметь надлежащие гарантии для свободы вероисповедания мусульман. Ведь не секрет и то, что в Москве пока нет культурно-досугового образовательного центра для мусульман»[27] .

К сожалению, в обобщенном виде сегодня существует проблема настороженности в отношении проявлений мусульманской культуры (в широком смысле слова) и внутри властей различных уровней, и в определенных кругах российского общества. Встречаются и ксенофобские проявления, попытки объяснить нежелание строительства новых мечетей или исламских центров угрозами общественно-политической дестабилизации или укоренения экстремистских настроений. Широко распространенной практикой на местном уровне стало изымание ранее выделенных земель под застройку под тем предлогом, что предыдущая муниципальная администрация выделила землю незаконно. Между тем, согласно различным экспертным оценкам, если бы в России в обозримой перспективе построили бы 6 000 новых мечетей по всей стране, то достигли бы уровня 1920 года, хотя тогда мусульманское население страны было намного меньше, чем в сегодняшней Российской Федерации. В настоящее время действует более 8 000 вновь построенных или возвращенных мечетей[28] .

В Екатеринбурге вопрос о выделении участка под строительство мечети был обозначен еще в 2006 году. Тогда мусульманской общине города под мечеть было выделено определенное место в самом центре. Там планировалось в итоге построить «Площадь мира и согласия». Но официально земля так и не была ей передана. Прошло несколько судебных процессов, из которых община смогла выиграть только один. В итоге эту землю отсудило ОАО «Уральская горно-металлургическая компания» (УГМК). В июле 2019 года областные власти озвучили информацию о выделении земли мусульманской общине, но не в центре города Екатеринбург, а в районе Сортировка. И не в дополнение к имеющимся временным постройкам – молельным домам, а вместо них[29] .

В Черняховске (Калининградская область) в мае 2019 года снесли молельный дом мусульман. Суд решил, что здание было построено незаконно. Это было единственное место, где мусульмане могли собираться вместе для молитвы — на западе России нет ни одной мечети, региональная мусульманская организация безуспешно добивается разрешения на строительство почти 15 лет. Строение являлось частной собственностью семьи русских мусульман Артура и Ирины Русяевых, оформивших его на свое ИП[30] . Как результат — обращение Артура Русяева в Европейский суд по правам человека.

Еще одна проблема на территории самого западного субъекта РФ существует в самом Калининграде. Там на территории Южного парка предполагалось строительство мечети. И процесс ее возведения начался. Однако в 2014 году, несмотря на то, что все разрешительные документы были выданы мусульманской общине, они были признаны незаконными в суде. После серии попыток оспорить этот вердикт религиозная организация направила заявление в Европейский суд по правам человека, оно до сих пор находится на рассмотрении[31] .

Непростая ситуация складывается и в Москве. На протяжении двух лет (2018 – 2019) количество мусульман, посещающих торжественные богослужения в столичных мечетях на праздник Ураза-Байрам, превышает 250 тыс. человек. При этом в Москве сейчас действует всего четыре общедоступные мечети, самая большая из которых — Соборная на Проспекте Мира — рассчитана не более чем на 10 тыс. человек. В ноябре 2018 года мэр Москвы Сергей Собянин подтвердил возможность строительства еще одной, пятой по счету мечети — на территории Новой Москвы. Ранее также сообщалось, что земли в Троицком административном округе Новой Москвы под межконфессиональный комплекс, где на единой территории будут соседствовать православие, ислам, иудаизм и буддизм, могут быть переданы городом в 2019 году. Если такой центр будет построен, он станет третьим по счету в столице, вместе с комплексами на Поклонной горе и в районе Отрадное[32] .

В сентябре 2018 года представители исламского сообщества (ДСМР) обратились к министру обороны Сергею Шойгу и патриарху Кириллу с просьбой построить мечеть рядом с главным храмом Вооруженных Сил РФ в парке «Патриот» в Кубинке. «Мы очень надеемся, что будет принято решение и о строительстве мечети рядом с будущим православным храмом, потому что велика роль людей, исповедовавших другие религии, в Великой Отечественной войне, и сегодня в Сирии служат мусульмане и представители других религий», — отметил тогда Альбир Крганов.

Но, если в Министерстве обороны сообщили о готовности рассмотреть инициативу мусульман, то в Московском патриархате к этому предложению отнеслись более чем осторожно. «Если просьба будет исходить от множества людей, военнослужащих, наверное, ее стоит рассмотреть. Но тут может быть другая история, связанная с нашим героическим прошлым в связи с особой ролью православия», — заявил пресс-секретарь патриарха Кирилла священник Александр Волков[33] .

В столице Кубани Краснодаре до сих пор нет ни одной мечети. Ближайшая находится в поселке Яблоновский, Тахтамукайский район, Республика Адыгея. Здание этой мечети рассчитано на 500 человек, тогда как на молитву в честь праздников Ураза-Байрам или Курбан-Байрам собирается более трех тысяч верующих. По словам имама мечети Асфара Мысса, «вопрос о строительстве мечети в Краснодаре как не поднимался, так и не поднимается. Так же, как вопрос о передаче здания исторической мечети, которая сейчас является жилым домом»[34] . Само же это здание в тогдашнем Екатеринодаре было построено черкесским купцом и меценатом Лю Траховым, который на собственные средства строил приюты, мечети, каналы, дамбу в районе хуторов Яблоновский и Новый Сад и мост через реку Кубань. В многонациональном Сочи мечеть появилась только в 2017 году.

В Ставрополе продолжается спор по поводу возвращения мусульманской общине здания исторической мечети, в котором сейчас, начиная с 1987 года, размещается краевая картинная галерея. По словам лидера Духовного собрания мусульман России, муфтия Альбира Крганова, «надуманный аргумент придумали чиновники, говоря, что якобы эту мечеть построили, но в связи с революцией не успели ее официально открыть. Но это неправильный подход, ведь ее строили мусульмане на свои деньги как дом Всевышнего, там возносили молитвы!» [35] .

Долгие годы Центральное духовное управление мусульман Ростовской области (муфтий Джафар Бикмаев) пыталось вернуть себе участок и здание на улице Красноармейская, д. 97 в областном центре. Здесь находится заброшенный военный клуб, который был построен на месте бывшей Соборной мечети. Она была возведена в 1905 году на деньги, пожертвованные ростовскими мусульманами. В 1963 году решением горисполкома здание было национализировано и передано прилегающей воинской части. В 1978 году мечеть частично разрушили, снесли купол и минарет, затем перестроили в солдатский клуб. Ростовские мусульмане ссылались на федеральный закон о передаче религиозным организациям исторической недвижимости, находящейся в госсобственности, пошли с этим в суд, но проиграли. Осенью 2017 года администрация Ростова выставила спорное здание на продажу за 29 млн. рублей. В аукционе планировала принять участие и мусульманская община города, однако в последний момент торги по неназванным причинам были отменены. Теперь же отобрать у администрации и здание, и участок пытается Минобороны РФ[36] .

В Ульяновске местная мусульманская община уже долгое время ведет борьбу за возврат незаконно отнятого здания Исторической мечети. Построенное татарским фабрикантом Акчуриным в 1853 году, это здание представляет собой памятник архитектуры. В 1930-х годах оно служило как Татарский клуб, а в 1940 году было передано в распоряжение Горсовета и превращено в пекарню[37] .

На месте шиитской мечети в столице Республики Северная Осетия (Алания) Владикавказе (была построена в 1870-х гг.) в советское время действовал планетарий. В 1992 году он был закрыт, долгое время находился на реконструкции. И в 2020 году будет открыт в обновленном виде. Республиканский муфтият неоднократно поднимал вопрос о нежелании властей передать здание мечети в руки мусульманскойобщины[38].

Убийства исламских духовных лидеров

Одним из серьезнейших вызовов межконфессиональному и межнациональному согласию в России являются убийства духовных авторитетов ислама, а также покушения и провокации в отношении них. В значительной степени лидеры традиционных российских религий находятся сегодня на переднем крае противодействия идеологии и практикам экстремизма и ксенофобии. Именно они пытаются своим словом внести успокоения в умы, когда возникают острые конфликтные ситуации. Во многом благодаря их стараниям, наработан уникальный и недооцененный опыт профилактики и предотвращения межнациональных и межконфессиональных противоречий. По справедливому замечанию муфтия Альбира Крганова, «трагедия в том, что сегодня некоторые силы ценой жизни людей хотят расшатать общество в мусульманских регионах России. Ведь именно с целью взбудоражить исламскую общину действуют те, кто стоит за убийствами авторитетных мусульманских деятелей»[39] .

Только за период с 2009 по 2016 гг. на Северном Кавказе были убиты 45 исламских духовных лидеров. Случаи покушения на лидеров мусульман России были также зафиксированы и в Поволжье (Республика Татарстан, которая по праву считается территорией межконфессионального мира). В настоящем докладе приводятся трагические случаи, вызвавшие наибольший общественный резонанс.

25 мая 2009 года в Махачкале был убит заместитель муфтия Духовного управления мусульман Дагестана Ахмед-хаджи Тагаев.

На окраине Черкесска 20 сентября 2009 года был убит заместитель председателя Духовного управления мусульман КЧР и Ставрополья, ректор местного Исламского института (он стоял у его истоков, в течение десяти лет был его ректором) Исмаил Хаджи Бостанов. Во время этой террористической атаки был также ранен сын Бостанова.[40]

3 октября 2009 года был расстрелян известный религиозный деятель России, единственный на тот момент в России и СНГ доктор шариатских наук, житель поселка Комсомольское Кизилюртовского района Дагестана Муртазали Магомедов. От полученных ранений Магомедов скончался на месте[41] .

В Нальчике 15 декабря 2010 года во дворе своего дома был убит председатель Духовного управления мусульман Кабардино-Балкарии Анас Пшихачев. Он принадлежал к числу наиболее влиятельных духовных лидеров как КБР, так и России в целом, написал более 50 монографий по богословско-правовым вопросам, разработал образовательную программу для высших религиозных заведений. Указом Президента России он был посмертно награжден орденом Мужества с формулировкой: «За мужество и отвагу, проявленную при исполнении гражданского долга»[42] .

20 апреля 2011 года во дворе собственного дома в селении Аверьяновка Кизлярского района Дагестана из автоматического оружия был убит исламский деятель, активный проповедник-суфий, имам мечети в станице Бороздиновская (Чечня) Нури Рамазанов.

7 июня 2011 года в Махачкале неизвестными был застрелен ректор Института теологии и международных отношений Максуд Садиков. Вместе с ним был убит его племянник. Садиков был одним из инициаторов создания Института теологии и международных отношений — первого на Северном Кавказе учебного заведения, в стенах которого студенты стали одновременно получать и светское, и религиозное образование.

27 октября 2011 года в селе Хурик Табасаранского района Дагестана из пистолета был расстрелян известный религиозный деятель Сиражудин Исрафилов (Сиражутдин Хурикский), резко выступавший против экстремистских течений ислама[43] .

13 февраля 2012 года в Пятигорске при взрыве автомобиля погиб заместитель муфтия Ставропольского края, известный исламский религиозный деятель Курман Исмаилов[44] .

28 июня 2012 года в селении Кироваул Кизилюртовского района Дагестана снайперским выстрелом в сердце был убит известный в Дагестане исламский ученый Магомедхабиб Заурбеков[45] .

19 июля 2012 года в столице Татарстана Казани был совершен двойной теракт. Был убит известный исламский теолог, начальник учебного отдела Духовного управления мусульман Татарстана Валиулла-хазрат Якупов. Через 15 минут после этого была взорвана машина муфтия республики Илдуса Файзова. Муфтий сам был за рулем, никого с ним в машине не было. Сам он выжил, но в 2013 году оставил свой пост по состоянию здоровья. Покушение на двух известных исламских деятелей Татарстана и убийство произошло в канун священного для мусульман месяца Рамадан. Впоследствии Файзов президентским указом был награжден Орденом Дружбы[46] .

28 августа 2012 года в доме суфийского шейха Саида-Афанди Ацаева (Саида Чиркейского) в селе Чиркей Буйнакского района произошел взрыв. Бомбу привела в действие смертница. В результате погибли восемь человек: шейх Саид Чиркейский, шесть человек, находившихся поблизости, и сама смертница. Несколько пострадавших при взрыве были доставлены в больницу. Шейх стоял у истоков процесса внутриисламского примирения в Дагестане, сыграл в этом процессе значительную, если не определяющую, роль. Онсчитался одним из самых известных и влиятельных суфийских шейхов Накшбандийского и Шазилийского тарикатов в Дагестане, оказывал значительное влияние на работу республиканского муфтията[47] .

26 декабря 2012 года близ селения Чми на окраине Владикавказа по дороге домой был расстрелян заместитель муфтия Северной Осетии Ибрагим Дударов. На момент убийства ему было 34 года, на протяжении пяти лет он курировал в Духовном управлении мусульман Северной Осетии (ДУМСО) вопросы образования. У него остались четверо несовершеннолетних детей[48] .

16 августа 2014 года во Владикавказе был убит рядом со своим домом еще один заместитель муфтия Северной Осетии Расул Гамзатов[49] .

25 сентября 2014 года в селе Телетль Шамильского района Дагестана был застрелен Шамиль Бадавиев. Убитый был одним из инициаторов возведения медресе в Телетле и руководил процессом строительства. Он также был противником радикальных религиозных течений[50] .

20 августа 2015 года в Ставропольском крае обнаружен мертвым заместитель имама села Иргаклы 32-летний Замирбек Махмутов, который по пути на утренний намаз в мечеть был расстрелян.

9 сентября 2015 года в селении Новый Куруш Хасавюртовского района Дагестана у здания местной мечети был расстрелян имам Магомед Хидиров.

26 сентября 2016 года неизвестными по дороге из Буденновска в Кара-Тюбе был убит заместитель имама Нефтекумского района Ставрополья Равиль Кайбалиев[51] .

По словам муфтия Духовного собрания мусульман России Альбира Крганова, «жизнь и труды мусульманских лидеров, погибших от рук террористов, необходимо изучать». С его точки зрения, это важно не только для представителей ислама, но и для всего российского общества и государства[52] .

 

Проявления исламофобии

Российские востоковеды Алексей Крымин и Георгий Энгельгардт определили исламофобию как «действия и высказывания, оцениваемые мусульманами как враждебные исламу. Это понятие охватывает крайне широкий спектр значений — от погромов до любой критики в адрес как мусульман и исламских активистов, так и исламского вероучения, и социальной практики»[53] . Данный термин вошел в широкое употребление после того, как в 1997 году британский исследовательский центр «Runnymede Trust» опубликовал доклад с «говорящим» заголовком «Исламофобия — вызов для всех». Основными чертами такого дискурса были определены:

— отношение к исламу как к отсталой, архаичной, авторитарной религии, не склонной к диалогу и компромиссам;

— рассмотрение одной из мировых религий как вызова стабильности и порядку[54] .

Стоит иметь в виду, что сам концепт исламофобии, прежде всего, разработан на европейском материале. И все теоретические построения, связанные с пониманием исламофобии как особой формы расизма, продукта колониальной эпохи, элемента идеологии крайне правых и прочее, призваны объяснить европейские реалии, где мусульманский фактор актуализируется, в первую очередь, в миграционном контексте. В России же совершенно иная ситуация, поэтому многие западные подходы применимы лишь частично[55] .

Если говорить о России, то отношение к исламу политиков и высших государственных представителей в подавляющем большинстве случаев подчеркнуто корректное и уважительное. По словам Президента Владимира Путина (ноябрь 2019 года), «ислам и христианство, как и другие мировые религии, основаны на фундаментальных гуманистических ценностях, имеющих непреходящее значение — на милосердии и любви к ближнему, на справедливости и уважении к человеческой личности». И именно поэтому считает Президент России, что «объединение усилий религиозных организаций, их конструктивное взаимодействие с государственными и общественными структурами» обязательно будет содействовать укреплению гражданского мира и согласия»[56] . Владимир Путин также заявлял (в 2013 и в 2018 гг.) о том, что ислам является «частью российского культурного кода»[57].

Российский федеральный Закон о свободе совести и религиозных объединениях, подчеркивая «особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры», заявляет об уважении к исламу, буддизму, иудаизму и другим религиям, составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России»[58] .

На территории Российской Федерации действуют порядка 8 тысяч мечетей, более 90 региональных ЦРО – муфтиятов, из них три федерального значения: Центральное Духовное Управление Мусульман России (Талгат Таджутдин), Духовное Управление Мусульман Российской Федерации –Совет Муфтиев России (Равиль Гайнутдин), Духовное собрание мусульман России (Альбир Крганов), одна имеет межрегиональный статус Координационный центр мусульман Северного Кавказа (Исмаил Бердиев), порядка десяти Высших исламских учебных заведений, 70 лицензированных средне специальных медресе, одна Болгарская исламская академия в г. Болгар (Республика Татарстан), а представители мусульманского духовенства присутствуют в различных советах при Президенте РФ, при Совете Федерации, при Федеральном агентстве по делам национальностей, Общественной палате РФ.

При содействии государства, Фонд поддержки исламской культуры, науки и образования оказывает существенную помощь в реализации уставных задач муфтиятов и социальных проектов. Наряду с этим, представители мусульманских народов широко представлены в органах власти федерального и регионального уровней.

Если говорить о ведущих российских политиках, то лидер КПРФ Геннадий Зюганов, хотя и обращается к исламской тематике не слишком часто, неизменно подчеркивает такой позитивный элемент в этой религии, как «приоритет коллективистского начала над индивидуалистическим». Эти тезисы, в частности, были озвучены им во время выступления на Всероссийском мусульманском совещании в 2011 году.

Регулярно лидер КПРФ в своих публичных выступлениях рассказывает о своем опыте работы на Северном Кавказе и эффективном взаимодействии с мусульманскими духовными авторитетами[59] .

Известный писатель и журналист, главный редактор газеты «Завтра», идеологически близкой к КПРФ, Александр Проханов выступает за «православно-исламский» и «славяно-тюркский альянс», который мог бы стать альтернативой англо-саксонскому доминированию. Со схожих позиций выступают и публицисты евразийского направления (Александр Дугин)[60] .

И в этом контексте говорить о существовании в РФ исламофобии как государственной официальной политики не представляется возможным. Этот тезис в одном из своих выступлений на совещании Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ в Варшаве обозначил муфтий Духовного собрания мусульман России Альбир Крганов. Что, по его словам, естественно, не отменяет существования проблемных мест[61] .

Так на фоне в целом уважительного отношения к исламу и мусульманам контрастом выступает бессменный лидер Либерально-демократической партии (неизменно имеющей собственную фракцию в нижней палате Федерального Собрания) Владимир Жириновский. Этот политик последовательно отстаивает национал-популистскую повестку дня. И в ее рамках исламофобия занимает важное место. «Мы не говорим, что ислам сампо себе враждебный. Но есть в учениях ислама, его постулатах, отправлениях обрядов чрезмерный фанатизм, поворачивающий все против соседних народов». Он также предрекал: «В перспективе мы будем иметь столкновения между христианством и мусульманством». «Задача России уложить ислам в рамки лишь культуры»[62] .

Исламофобия Жириновского при этом имеет многоплановую направленность. Во-первых, это оскорбительные выпады против народов, которые в большинстве своем исповедуют ислам. Так лидер ЛДПР позволял себе заявления об ограничении рождаемости на Северном Кавказе и необходимости оградить его территорию «колючей проволокой». «Все народы хорошие, но там (на Северном Кавказе) есть избыток населения», — заметил лидер ЛДПР, указав, что в подобной ситуации жители часто находят себя в преступности. Поэтому нужно «принять меры, связанные с ограничением населения на Северном Кавказе, так как главная причина всех войн, революций — резкий рост населения». Впоследствии он скорректировал свои слова, заявив, что «колючая проволока» должна охватывать только боевиков[63] .

Во-вторых, Жириновский выступал против особых прав регионов, в частности Татарстана. Он последовательно выступал против заключения особого договора о разграничении полномочий между Москвой и Казанью, а также против существования национальных республик в составе Российской Федерации[64] .

По словам известного российского исследователя-исламоведа Алексея Малашенко, «главная причина исламофобии – страх перед исламом, объяснение которого кроется как в реальных событиях в России и в мире, так и в нашем их восприятии». Это и конфликты на Кавказе в 1990-х гг., ситуация в Центральной Азии, странах Ближнего Востока, террористическая опасность. Нередко эти события трактуются упрощенно, а источники страха переносятся на носителей «другой» религии[65] . Как следствие, озвучивание тезисов о внутренней миграции (переезде представителей различных национальных республик в регионы с преимущественно русским населением) как источнике конфликтов и опасностей, призывы не к грамотной национальной политике и профилактике конфликтов, а к выстраиванию «защитных барьеров». По этой части в бытность свою губернатором Краснодарского края много высказывался Александр Ткачев[66]. Долгое время представители мусульманской общины региона поднимали вопрос о краевом гимне, в котором, по их мнению, содержатся исламофобские проявления. В тексте гимна есть такие слова, обращенные от имени казаков к Кубани: «О тебе здесь вспоминаючи, как о матери родной, на врага, на бусурманина мы идем на смертный бой».

Но проблема в том, что Краснодарский край — дом не одних лишь казаков-кубанцев. В 2013 году после инцидента во время футбольного матча между клубами «Краснодар» и «Анжи» (Махачкала), когда фанаты сожгли дагестанский флаг, руководство Дагестана подняло вопрос о гимне как произведении, разжигающем межнациональную и межконфессиональную рознь. По словам тогдашнего председателя парламента республики Хизри Шихсаидова, кубанский гимн призывает идти «одних верующих на других». Рамазан Абдулатипов, на тот момент глава Дагестана, поднимал вопрос о соответствии гимна Конституции и законодательству РФ[67] .

Значительную проблему с точки зрения трансляции исламофобии представляют и программы различных СМИ, и высказывания в социальных сетях. По словам исследовательницы российского ислама Софьи Рагозиной, зачастую под понятия «радикальный», «экстремистский» искусственно подгоняется все то, что не слишком хорошо знакомо журналистам и блогерам. «Дело не ограничивается такими самоочевидными стратегиями, как подчеркивание принадлежности к мусульманскому сообществу в материалах про совершенные преступления. Можно, например, также напугать читателя «десятками тысяч мусульман, создающих давку в метро» или сравнить закят[68] с рэкетом»[69]. Так муфтий Духовного собрания мусульман России Альбир Крганов обращал внимание на недопустимость словосочетания «исламский фашизм», звучавшего в популярной ТВ-программе «Военная тайна» на канале REN-TV.

Весьма критически относятся к использованию таких дефиниций, как «исламский терроризм», «исламский экстремизм», представители мусульманского духовенства и общественных организаций. По их словам, такие термины, как «воин Аллаха», «пояс шахида», получившие на ТВ и в печатных изданиях, на интернет-сайтах широкое хождение применительно к террористическим практикам, неприемлемы, так как нацелены на дискредитацию ислама как религии, а также на раздувание негативных стереотипов вокруг мусульман[70] .

В исследовании исламофобии в России (его провела Софья Рагозина на основе эмпирической базы в виде 20 699 статей из российских газет, которые выпускались с 2010 по 2018 год) отмечен целый ряд важных медийных трендов. Во всех отобранных статьях упоминались слова «ислам», «исламский» и «мусульманин». Рагозина обращала внимание, какие эпитеты и глаголы сопутствуют этому понятию в газетах. Оказалось, что самой частотной была коллокация «радикальный». Но никакой однозначности в понимании, что такое радикальный ислам, а что такое — традиционный, в прессе, конечно же, нет. Радикальный ислам — это все, что касается неспокойной обстановки в северокавказских регионах да и в любых неспокойных регионах по всему миру[71] .

По словам Рагозиной, «изучая обсуждение ислама в прессе, можно понять, что ее авторы часто стремятся произвести впечатление на читателей данными статистики. Журналисты любят считать численность какой-либо мусульманской общины или собравшихся на то или иное празднование мусульман. «Миллионы», «десятки тысяч», «миллионные толпы экзальтированных мусульман» — наиболее частые количественные характеристики мусульман в российских газетах. Все это призвано придать необъятность этой проблеме»[72] .

Как следствие, секьюритизация ислама, привязка всего спектра проблем религии исключительно к вопросам безопасности, а во многих публикациях и отождествление целой религии с экстремизмом и терроризмом. В этом плане показательно высказывание известного религиозного деятеля диаконаАндрея Кураева: «Я же лишь протестую против идиотской фразы «у терроризма нет вероисповедания и национальности». Есть у террористов и то, и другое». «А что — в России ирландские или баскские боевики взрывают? Исламское сообщество России должно признать терроризм как свою «проблему», «свою болячку»». В чем-то, разумеется, это суждение верно. Некоторые представители других вероисповеданий также небезгрешны. Однако их деятельность имеет мотивы, например, экономическая выгода, маниакальные предрасположенности и т. д. Но важным является то, что в этом случае преступная деятельность не является непосредственной целью, а скорее средством для извлечения какой-либо личной выгоды. В случае же с исламом преступление совершается ради преступления — культ личной жертвы, якобы, во имя Аллаха», — резюмирует Кураев[73] .

Тема исламофобии также объективно возникает в связи с судебными решениями по СМИ, которые позиционируют себя как последовательные защитники мусульманской религии.

14 июня 2019 года в качестве подозреваемого был задержан редактор отдела «Религия» известной дагестанской газеты «Черновик» Абдулмумин Гаджиев. 22 июля ему было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 205.5 УК РФ и ч. 4 ст. 205.1 УК РФ, то есть в финансировании терроризма и участии в деятельности террористической организации. В дальнейшем арест Гаджиева продлевался. В данных ситуациях профилактика терроризма с точки зрения «силовиков» сталкивается с позицией редакционного коллектива, стоящего на стороне защиты прав группы верующих. В этом контексте крайне важно объективное расследование и решение суда. Не менее важна и объективная информированность населения с целью недопущения политизации таких дел.

Вакуум объективной информации в подобных ситуациях способствует распространению домыслов. В качестве примера можно привести задержание Дагира Хасавова, известного в профессиональных кругах защитой обвиняемых по многим резонансным делам, и как защитника прав мусульман.

Хасавов обвиняется в воспрепятствовании правосудию (ч. 1 ст. 294 УК РФ), подкупе и принуждении или уклонении от дачи показаний (ч. 4 ст. 309 УК РФ). За отсутствием достаточной информации об имеющихся доказательствах по делу, наблюдаются спекуляции на тему заключения под стражу в связи с его профессиональной деятельностью[74] .

Муфтий Духовного собрания мусульман России Альбир Крганов так прокомментировал задержание адвоката: «Наша религия учит нас, внимательно воспринимать информацию и проанализировать ее тщательно».

Ситуация, вызванная с задержанием адвоката Дагира Хасавова, порождает в обществе многочисленные вопросы и беспокойство.

Кроме того, по нашему мнению, заключение под стражу в таких случаях — мера, дающая простор для разного рода провокаций и сплетен. Многие люди, следившие за профессиональной деятельностью Хасавова, задают вопросы относительно предъявленных обвинений, но не находят на них ответов. Вместе с тем звучат разные версии происходящего... Граждане страны должны понимать и ощущать на деле соблюдение своих прав, гарантированных основным законом государства — конституцией.

Вместе с тем, считаем, что общество имеет право больше знать, в чем конкретно обвиняются фигуранты подобного рода процессов. Их расследование должно быть максимально открытым и понятным обществу»[75] .

Муфтий Москвы при ДУМ РФ Ильдар Аляутдинов также прокомментировал данную ситуацию: «Подобные известия в обществе всегда вызывают озабоченность и настороженность. Как правило, такие дела получают широкую огласку и бурно обсуждаются, при этом мало кто обладает достоверной информацией. Конечно, жесткие методы задержания и серьезные обвинения всегда порождают много вопросов. Одни не исключают политической подоплеки в таких преследованиях, другие же связывают эти аресты с деятельностью подозреваемых. Выражаю надежду на справедливое и открытое расследование этих и подобных им дел. Граждане должны чувствовать, что они живут в стране, где соблюдаются права всех людей, без исключения»[76] .

Судебные решения в отношении мусульманских священнослужителей также могут служить фактором развития исламофобских настроений. В апреле 2017 года Московский окружной военный суд приговорил имама московской мечети «Ярдям», шейха Махмуда Велитова к трем годам колонии по обвинению в публичном оправдании терроризма.Защита отрицала это обвинение, указывая, что в молитве о прощении грехов не может быть какого-либо оправдания терроризма, а имама попросили прочесть молитву об убитом, не сообщив ему о том, что убитый был членом какой-либо организации. В настоящее время Махмуд Велитов отбыл свое наказание и находится дома[77] .

Родители школьников из станицы Александровской в КБР недовольны тем, как в их школе преподают предмет «Основы религиозных культур и светской этики», сообщает «Кавказский узел». Как рассказал председатель родительского комитета школы, атаман местной казачьей общины Александр Свиридов, преподаватель этой дисциплины прошел подготовку только по одному модулю из возможных шести — по основам православной культуры, и родителей лишили выбора. Всех учеников 4-го класса записали на этот профиль, хотя среди них есть дети мусульман. К тому же учеников заставляют учить молитвы и рисовать иконы, и это не нравится многим родителям. Вот почему мамы и папы подали жалобы одновременно в минобразования региона, прокуратуру и муниципалитет. Замминистра образования КБР Ирина Шонтукова встретилась с родителями учеников и выслушала их жалобы, уточняет издание. Она пообещала, что в этом ведомстве скоро дадут ответ на обращение.

Ранее «Кавказ Пост» писал о том, что подобные перекосы, к сожалению, наблюдаются во многих школах на Северном Кавказе. К преподаванию предмета «Основы религиозных культур и светской этики» нередко подходят формально, а детям и родителям не дают выбора[78] .

 

Неконвенциональные группы мусульман и власть: проблемы отношений

Отдельной непростой проблемой государственно-конфессиональных отношений является вопрос о политике властей к неконвенциональному исламу, то есть тем мусульманским группам, которые либо не зарегистрированы официально, либо не подчиняются юрисдикции действующих и признаваемых законом муфтиятов, либо структур, запрещенных законодательством РФ.

Речь идет о различных псевдосалафитских группах. Они имеют самые сильные позиции на Северном Кавказе (особенно в Дагестане), в меньшей степени — в некоторых волжских территориях (Набережные Челны, Кукмор, Альметьевск в Республике Татарстан, а также присутствуют в Республиках Башкортостан, Мордовия и Пензенской области). Сторонники этого течения жестко противостоят официальному исламскому духовенству (ДУМ). В контексте российского ислама они считают представителей духовных управлений, во-первых, чрезмерно связанными со светскими государственными властями, во-вторых, исповедующими ислам лишь «церемониально».

Псевдосалафиты, как правило, крайне не толерантны, настроены агрессивно по отношению к любым проявлением «неисламского поведения», например, к празднованию популярных праздников («Сабантуй» в Татарстане или светский Новый год), которые интерпретируются как проявления язычества[79] . Запутывая мусульман в терминологии, в контексте Северного Кавказа, псевдосалафиты критикуют действия мюридов (суфийских шейхов) и вообще наставничество, а также посещение святых мест, мест погребений.

27 марта 2018 г. Председатель Духовного управления мусульман Татарстана, муфтий Камиль Самигуллин на заседании Межрелигиозного совета России заявил о необходимости законодательного запрета ваххабизма и признания его экстремистской идеологией[80] .

Министр внутренних дел Татарстана Артем Хохорин обеспокоен формированием второго поколения салафитов в республике, об этом он сообщил на коллегии МВД по Республике Татарстан. По его словам, в Татарстане отмечается негативная тенденция формирования второго поколения салафитов — это дети семей, подверженных радикально-исламистской идеологии[81] .

Псевдосалафиты в России осуществляют свою деятельность посредством различных сетевых структур. У них нет какого-то определенного спикера или единого лидера. Мотивация, степень радикализма и методы псевдосалафитов различаются. Попытки переговоров и втягивания «неофициальных» мусульман в мирные процессы предпринимались в различных регионах РФ в разное время и с разной степенью успешности.

Помимо салафитов в России действуют представители партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» (ХТ). Эта партия была основана в 1953 году в Восточном Иерусалиме палестинским правоведом Таки аль-Дин Набхани (1909-1977). Сама партия позиционирует свою деятельность как «борьбу за установление исламского образа жизни и проведение исламского призыва в мир»[82] . В своих публичных заявлениях партия обычно отрицает насилие, это отличает «хизбутовцев». Но в то же время, идеология ХТ включает антикапитализм, антисионизм, антидемократизм и антивестернизм. Нередки и оправдательные мотивы в отношении террористов. На территории России данное направление распространено, прежде всего, в Поволжье. В начале 2003 года Генеральная прокуратура РФ и Верховный Суд внесли ХТ в список террористических структур. Однако эта мера не привела к прекращению распространения взглядов партии в России, особенно в Волжском регионе.

С начала 1990-х годов последователи проповедников турецкого происхождения Саида Нурси (1878-1960 гг.) и Фетуллы Гюлена (родился в 1942 году в Эрзеруме, в настоящее время проживает в штате Пенсильвания, США) стали чрезвычайно активными в России, особенно в образовательной сфере. В мае 2007 года Коптевский суд Москвы признал некоторые русские переводы сочинения Саида Нурси «Рисале-и-Нур» экстремистскими, содержащими пропаганду религиозной исключительности[83] . В 2008 году деятельность движения нурсистов в России была запрещена решением Верховного Суда РФ (по иску Генеральной прокуратуры, поддержанной Министерством юстиции и Федеральной службой безопасности)[84].

Деятельность «Таблиги Джамаат» («Общества по распространению веры») в России не слишком заметна, в отличие от салафитов, Хизб ут-Тахрир или нео-нурсистов. Это религиозное течение в исламе возникло в 1927 году в британской Индии, благодаря деятельности Мухаммеда Ильяса Кандехлеви (1885-1944 гг.). Изначальной целью движения было возвращение мусульман Индии к «истинной вере», отрыв от влияния европейцев и секуляризации. В отличие от салафитов или «хизбутовцев», «таблиговцы» работают, как правило, с мусульманской средой, не занимаясь распространением своих взглядов среди немусульман. Многие авторы обращают внимание на то, что, несмотря на декларируемую аполитичность и сосредоточенность на морально-этических практиках, апелляция к «истинной» и «правильной вере» исподволь формирует у членов ТД экстремистские взгляды. Отсюда взгляд на «таблиговцев» как «подготовительный класс» для радикалов [85] . В России Верховный Суд запретил «Таблиги Джамаат» в 2009 году как «экстремистскую организацию.

Как бы то ни было, а среди части российских мусульман политика властей ко всем вышеобозначенным структурам воспринимается неоднозначно, а порой и как излишне и необоснованно запретительная. Как следствие, попытки представить действия исполнительной, судебной власти, правоохранительной системы в отношении активистов ХТ, салафитов или «таблиговцев» как проявления государственной исламофобии[86] . И эти оценки требуют качественной реакции со стороны официальных муфтиятов.

Наиболее активно этот сюжет раздувается в западных СМИ в крымском контексте, так как после перехода Крыма под российскую юрисдикцию законы РФ о запрете, например, ХТ были распространены и на территорию полуострова. Упускается сознательно из виду тот факт, что муфтий Крыма Эмирали Аблаев разделяет позицию российского исламского духовенства и властей по поводу необходимости сдерживания религиозного радикализма и проникновения зарубежных проповедников, распространяющих чуждые идеологии и спекулирующих ценностями ислама. Муфтий Крыма вместе с Митрополитом Симферопольским и Крымским Лазарем в свое время осудил блокаду полуострова, организованную националистическим «Меджлисом»[87] .

Он также выступает за возвращение всех культовых объектов мусульман Крыма, а также объектов культурного наследия. За период его работы в ДУМК было возвращено около 80 культовых объектов мусульман, построено более 60 мечетей, а также открыты 3 медресе. В феврале 2018 года он выступил с призывом к крымским татарам, принять участие в выборах Президента РФ 18 марта 2018 года. Вместе с Русланом Бальбеком (депутатом Госдумы России, также крымским татарином по национальности) муфтий поддержал строительство мечети в Симферополе, которая будет открыта в апреле 2020 года[88] . В то же самое время, именно по просьбе Эмирали Аблаева Президент РФ Владимир Путин в октябре 2017 года помиловал осужденных активистов «Меджлиса» Ахтема Чийгоза и Ильми Умерова[89].

Судебные решения по запрету ношения хиджабов

Ношение религиозной одежды является одной из наиболее актуальных проблем не только за рубежом, но и на территории Российской Федерации, характеризующейся поликонфессиональным составом. Так, в России, как и в ряде европейских стран, совершаются попытки разрешить данную ситуацию на законодательном уровне. Одним из актуальных в наши дни вопросов является ношение хиджаба в образовательных учреждениях. Несмотря на то, что в Европе данный вопрос получил огласку намного раньше, чем в России, четких путей решения выявлено не было.

В соответствии с 28 статьей Конституции РФ, гарантируются «свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними»[90] . Данное положение также подкрепляется и Федеральным Законом «О свободе совести и о религиозных объединениях»[91].

Попытки осуществления вышеизложенных принципов демократического государства на деле привели к тому, что такой, казалось бы, простой, обычный предмет гардероба, как платок, стал инструментом в споре представителей светского и религиозного дискурса.

Первая дискуссия на данный счет зародилась лишь в начале 2000 годов, когда заговорили о праве фотографироваться в платках на документы. Решением по данному вопросу явился то факт, что в 2003 году Верховный Суд РФ предоставил возможность российским мусульманкам не обнажать голову для фотографии на паспорт.

В России на федеральном уровне не существует официального запрета на ношение хиджаба (исламского женского головного платка) в учебных заведениях. Согласно Федеральному Закону «Об образовании в РФ» от 29 декабря 2012 года (с поправками от 4 июня 2014 года), в образовательных учреждениях внешний вид учащихся, а также ношение школьной формы, определяет администрация. Типовые требования к школьной форме утверждают власти регионов. В 2013 году Министерство образования и науки РФ разработало образец типовых требований субъекта Федерации к школьной одежде, согласно которым «внешний вид и одежда учащихся... должны соответствовать общепринятым в обществе нормам делового стиля и носить светский характер»[92] .

4 июня 2014 года вышел Федеральный Закон «О школьной форме», по которому образовательные организации вправе устанавливать требования к внешнему виду школьников. Если же ношение религиозной одежды или атрибутов является принципиально важным для ребенка или родителей, в таком случае им предоставляется на выбор несколько видов образования: семейное, очно-заочное, заочное и экстернат, либо перевести ребенка в частную школу.

Начиная с 2012 года, имели место несколько конфликтных ситуаций, связанных с религиозным дресс-кодом. В октябре 2012 года в Ставропольском крае в школе № 12 села Кара-Тюбе произошел конфликт между администрацией учебного заведения и родителями девушек-мусульманок. Директор школы запретила учащимся появляться на уроках в хиджабе, мотивируя это тем, что школа является светским образовательным учреждением. Вскоре после этого правительство Ставропольского края утвердило основные требования к школьной одежде и внешнему виду учащихся. В частности, документ запрещал школьникам посещать занятия в религиозной одежде и головных уборах.

Следует отметить, что в октябре 2012 года Президент РФ Владимир Путин на своей пресс-конференции заявил: «Нужно всегда с большим уважением относиться к религиозным чувствам людей. Это должно проявляться в деятельности государства, в нюансах, во всем. Второе — у нас светское государство, и именно из этого мы должны исходить»[93] .

В 2013 году Верховный Суд рассматривал обращение граждан из Ставропольского края, которые требовали разрешить их дочерям посещать школу в хиджабах, отменив ранее введенный запрет на местном уровне. Сторонники запрета возражали — Россия является светским государством, и образование в ней носит светский характер, и ограничение на публичную демонстрацию религиозных атрибутов любой конфессии не может нарушать чьих-либо прав. Противники апеллировали к религиозной идентичности и возможности реализовывать свое право на свободу совести и вероисповедания, что предполагает и определенные правила ношения одежды.

Высшая судебная инстанция в РФ в 2013 году отклонила жалобу на запрет, а, спустя два года, подтвердила свое решение по аналогичному обращению, поступившему из Мордовии. В этой республике конфликт в школе села Белозерье (90% его населения — этнические татары) разгорелся после того, как 12 мая 2014 года региональное правительство утвердило требования к форме учащихся, запрещающие посещать занятия в одежде «с религиозными атрибутами» и хиджабах. Представители мусульманской общины республики обратились в суд с иском о признании данного запрета незаконным. Руководство Мордовии при этом апеллировало к опыту села Белозерье, выходцы из которого были замечены в отрядах запрещенного в России «Исламского государства» в Сирии.

17 февраля 2015 года в Общественной палате РФ рассматривали проблему женских головных уборов в школах и иных образовательных учреждениях в правовых, религиозных и культурно-традиционных измерениях. В дискуссии приняли участие правозащитники, юристы, представители различных российских конфессиональных объединений. Непосредственным поводом для этого обсуждения стало обращение жителей Мордовии в связи с обозначенным выше решением республиканского правительства. Председатель комиссии Общественной палаты по гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений Иосиф Дискин в своем выступлении особо подчеркнул: «Если нам дорог межрелигиозный мир, то нам нужно проявлять крайнюю осторожность, сочувствие и понимание. И нам необходимо искать компромиссы, которые бы не нарушали и не ставили ни под какие сомнения фундаментальные основания и догматы религиозной принадлежности, а, с другой стороны, понимали специфику того пространства, куда приходят наши дети»[94] .

Осенью 2016 года судом Саранска были заочно арестованы несколько участников террористической организации, являющихся жителями села Белозерье. Примерно в это же время в интернете появились фотографии «якобы сделанные в стенах школы, на которых несовершеннолетние мусульманки в хиджабах позируют с оружием и совершают намаз»[95] . В декабре 2016 года в школе Белозерья сменили директора (она и педагогический коллектив также появлялись в хиджабах), а учителям и ученицам дали распоряжение — в хиджабах на занятиях не появляться[96]. За месяц из 20 учителей-мусульманок четверо практически сразу же написали заявление на увольнение, трое согласились отказаться от платков в стенах школы, 13 учителей продолжали ходить на работу в легких платках. Педагоги подали в суд, но так и не смогли добиться отмены запрета[97].

В январе 2017 года произошел обмен мнениями по этому поводу между главой Чеченской Республики Рамзаном Кадыровым и министром образования РФ Ольгой Васильевой. В ходе своей пресс-конференции в Москве министр заявила, что поддерживает запрет на ношение хиджабов в российских школах: «Я много лет, как вы знаете, возглавляла кафедру государственных и межконфессиональных отношений, и я не думаю, что истинно верующие люди атрибутикой свое отношение к вере стараются подчеркнуть. Это мое глубочайшее личное убеждение». В ответ на выступление Васильевой Рамзан Кадыров заявил: «Конституцией РФ каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними» (Глава 2, статья 28). Министр образования заявила о том, что этот вопрос был решен Конституционным Судом», но он данный вопрос не рассматривал и решение по нему не принимал! Выводы, основанные на несуществующем решении, должны быть признаны ошибочными и вводящими граждан России в заблуждение[98] .

В итоге в Астраханской и Мурманской области региональные власти также ввели требования к школьной форме, запрещающие ученикам посещать занятия в религиозной одежде и головных уборах. В Ростовской области школьникам не разрешается носить «религиозную одежду, в том числе, закрывающую лицо». Правительство Татарстана ввело запрет на ношение «атрибутов одежды, закрывающей лицо». В Башкортостане запрет на посещение школ в религиозной одежде и головных уборах носит рекомендательный характер.В марте 2017 года парламент Чечни принял поправки к закону, согласно которым учащимся позволяется носить одежду, которая отражает их религиозные убеждения. Этот факт необходимо будет учитывать руководству школ и вузов, когда они будут устанавливать требования к форме одежды.

Тем не менее, запреты на ношение хиджабов продолжаются до сих пор.В мае 2019 года прокуратура Октябрьского района города Пензы внесла представления директорам 20 школ города, в которых не было запрещено ношение хиджабов и другой религиозной одежды. Она отметила, что запрет ношения религиозной одежды должен быть официально закреплен в «положении о школьной форме» каждой школы и соблюдение этого должно строго соблюдаться[99] .Более того,12 должностных лиц образовательных учреждений были привлечены к дисциплинарной ответственности[100] .

Месяцем ранее в Казани преподавателей школ попросили предоставить в полицию информацию о семьях, придерживающихся «строгих религиозных убеждений». Известный казанский адвокат Руслан Нагиев опубликовал фотографию документа, в котором говорится следующее: «Просим вас отразить в характеризующем материале, с какого времени несовершеннолетний (семья) придерживается строгих религиозных убеждений (с какого времени начал (и) носить хиджаб».

На своей странице в социальных сетях Нагиев прокомментировал документ следующим образом: «Грубо нарушены конституционные права на свободу совести и вероисповедания. Незаконно ведется сбор личных данных и сведений о личной жизни без согласия родителей детей. Налицо дискриминация по религиозному признаку»[101] . По сообщению издания «Новый Омск», право ношения хиджаба во время учебных занятий в Кировском районном суде отстаивает Алина Наврузова, студентка 3-го курса Омского областного медицинского колледжа. Руководство колледжа, ссылаясь на устав образовательного учреждения, запретило носить хиджаб[102].

Таким образом, вопрос о ношении хиджаба у образовательных учреждений де-факто не был решен на универсальной основе. Субъекты Федерации получили возможность самостоятельно выбирать приоритеты: светскость или региональные особенности с учетом религиозного фактора. И в этом плане доминирование мусульман в численном составе населения не играло определяющей роли (примеры Чечни, Татарстана и Башкортостана дают различные модели).

В РФ как в демократическом, поликонфессиональном государстве неизбежно возникают ситуации, имеющие отношение к границам и защите свобод проявления религиозных убеждений. Ношение религиозной одежды является одной из наиболее актуальных проблем, решение которой не является универсальным и регулирование которой должно зависеть не только от конкретного государства, но иногда и от определенного региона. Проблема ношения мусульманских платков в стенах образовательного учреждения вновь и вновь оказывается в центре общественного внимания. Одним из факторов урегулирования данного вопроса является правовая традиция и исторический опыт каждого государства. На сегодняшний день в Российской Федерации нет федерального закона, четко регулирующего данный вопрос, вследствие чего остается возможность возобновления конфликтов на почве ношения хиджаба в светских школах.

 

Права мусульман в сфере паломничества (хаджа)

В 2017 году 350 мусульман застряли в аэропорту Домодедово в ожидании вылета для совершения хаджа. Это жители Башкирии, Челябинской области, Мордовии, Екатеринбурга, есть и из татарстанского Кукмора. Пострадали клиенты двух компаний — «Урал Сервис» и «Тюльпан тревел».

Несколько десятков человек, жители Челябинской области, в Москве с 12 августа. Турфирма обещала отправить их 14 числа, потом начала «кормить завтраками» и вовсе исчезла. Большинство хаджиев — пожилые люди, которые не могут постоять за себя и боятся придавать огласке проблемы[103] .

Аналогичные события повторились и 2018 г. 98 паломников из Республики Башкортостан не смогли вылететь 4 августа в Мекку. Туристическая компания «Хадж-фонд», зарегистрированная в Набережных Челнах, не нашла для туристов квоты для въезда в Саудовскую Аравию[104] .

Необходимо отметить, что после участившихся случаев нарушения прав мусульман, Хадж-миссия России выставляет усиленные требования ко всем участникам процесса организации паломничества. Требует активно привлекать правоохранительные органы для пресечения незаконных действий со стороны недобросовестных физических и юридических лиц, направленных на незаконный сбор документов и денежных средств паломников, а также проводить широкую разъяснительную работу в средствах массовой информации.

С 2019 г. в целях предупреждения правонарушений в сфере паломничества (хаджа) Хадж-миссией России изготавливаются и печатаются на специальной бумаге с водяными знаками индивидуальные сертификаты паломников, которые имеют 5 степеней защиты. Каждый туроператор получает соответствующее его квоте количество сертификатов. Теперь хадж может совершить только тот, кто получит индивидуальный сертификат паломника.

 

Права мусульман в пенитенциарной системе

В контексте соблюдения прав человека уже не первый год обсуждается вопрос о правах лиц, находящихся в местах лишения свободы. В этом видится залог укоренения в России демократических традиций, отказ от тяжелого наследия авторитаризма, когда пенитенциарная система де-факто рассматривалась, прежде всего, как система подавления и наказания.

Однако права верующих требуют к себе особого внимания. Понимание значимости свободы совести и свободы вероисповедания для развития личности, убежденность в том, что реализация института соблюдения прав человека в процессе исполнения наказания в виде лишения свободы, позитивно влияет на исправление осужденных, обеспечивает ее неотчуждаемость для лиц, приговоренных к изоляции от общества. Религия как форма духовной культуры, способствует нравственному совершенствованию личности, поэтому она просто не заменима в работе с заключенными. Отказ от этого ведет к значительной радикализации верующих, находящихся в местах лишения свободы, что чревато трансляцией экстремистских воззрений на группу сомневающихся, не определившихся с выбором дальнейших перспектив.

Между тем, уже не первый год правозащитники и общественные активисты сталкиваются с проблемами нарушения прав верующих мусульман в пенитенциарной системе. Еще весной 2015 году появился обстоятельный доклад «О положении жителей Чеченской Республики и Республики Ингушетия в учреждениях пенитенциарной системы», подготовленный комитетом «Гражданское содействие». Его авторы констатировали тогда, что положение в местах заключения жителей этих двух субъектов РФ имеет и свои особенности. Первое связано с общим негативным информационным фоном двух чеченских военных кампаний. Второе — с общим непониманием тех потребностей, которые связаны с исповеданием осужденными ислама, и, как следствие, их дискриминацией по религиозному и этническому признаку[105] .

По истечении нескольких лет ситуация не изменилась кардинально в лучшую сторону. Так, 9 ноября 2019 года во время посещения колонии ИК-7 в Карелии Уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова встретилась с двумя заключенными-мусульманами, которые пожаловались, что распорядок колонии не позволяет им молиться в предписанное время. «Я считаю, что такая проблема есть. И она заслуживает внимания. Время молитв, которые должны проводиться по Корану, и то время, которое отводится по внутреннему распорядку, не совпадает. Мне кажется, что нужно с высшим духовным сообществом обсудить вместе с ФСИН возможности найти компромисс, чтобы люди могли молиться тогда, когда по Корану им нужно это делать», — резюмировала российский омбудсмен[106] .

Выводы, к которым пришла Татьяна Москалькова, подтверждаются и другими примерами. Бывший член Совета Федерации Рауф Арашуков, арестованный в рамках дела о хищении газа, в мае 2019 года сообщил о нарушении прав верующих в стенах СИЗО в части отсутствия доступа к халяльной пище. Об этом сообщил член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Александр Ионов, который посетил в следственном изоляторе отца и сына Арашуковых. По словам собеседника издания, сенатор в беседе с ним признался, что если бы знал о порядках в СИЗО, то «вносил бы совсем другие законы». Арашуков-младший рассказал, что арестанты лишены доступа как к пище, соответствующей требованиям ислама, так и к рыбе, которой мусульмане зачастую заменяют мясо в отсутствии халяля[107] .

В июле 2019 года представитель Общественной наблюдательной комиссии в Кабардино-Балкарии обратился к омбудсмену в Омской области после жалобы на нарушения прав заключенного Рустама Миссирова. Управление ФСИН отреагировало на жалобу и направило ее следователям. «Практика притеснения мусульман широко распространена в колониях Омской области», — заявили местные адвокаты[108] .

В то же самое время, наличие этой острой проблемы признается не только правозащитниками и общественными активистами, но и Федеральной службой исполнения наказаний (ФСИН). В ноябре 2018 года прошло заседание рабочей группы ФСИН по взаимодействию с мусульманскими централизованными организациями. Было отмечено, что увеличение численности мусульман в российских тюрьмах связано как с ростом количества выходцев из Средней Азии, так и с ужесточением антиэкстремистского законодательства, из-за чего за решеткой оказывается и немало российских граждан этого вероисповедания.

Как бы то ни было, а в 2015 году Россия стала наблюдателем в Организации Исламского Сотрудничества (ОИС), и потому некоторые стандарты, описанные, в циркуляре «О правах заключенных в исламском шариате», ведомство в ближайшее время и планирует реализовать на практике.

Чиновники ФСИН также признают, что ситуацию с религиозной жизнью в российских тюрьмах нельзя назвать благоприятной[109] . В то же самое время, как отметил руководитель Главного управления ФСИН по Красноярскому краю Андрей Луханин, «пенитенциарная система должна равнять всех. И если положено в рацион включать свинину, мы это делаем. Так же и в православные посты: мы не можем отдельно готовить для тех, кто постится. Но это уже право осужденных: принимать такую пищу или нет. В конце концов, можно купить продукты, родственники делают передачи. Всего в пенитенциарных учреждениях края отбывают наказание более 1550 осуждённых мусульман. В исправительных колониях для них работают 30 молельных комнат, функционирует одна мечеть. Совершать намазы и молитвы никто не запрещает, но при этом не должны нарушаться правила внутреннего распорядка учреждения, исполняющего наказание, а также ущемляться права других лиц»[110].

По оценке председателя Общественной палаты Чеченской Республики Исмаила Денильханова, главной причиной в соблюдении прав верующих мусульман в системе исправительных учреждений является «отсутствие соответствующей законодательной базы, закона, позволяющего заключенному исполнять обряды в соответствии с его религиозными убеждениями и употреблять в пищу то, что позволяет его религия. Администрация исправительного учреждения на наши обращения отвечает коротко: «Законом не предусмотрено, не имеем право нарушать тюремный режим, в инструкции нет такого пункта и т. д.». Мы понимаем, что решить проблему в одночасье невозможно, содержать заключенных по религиозному признаку, строить отдельные кухни, питаться раздельно и т.д.»[111] .

Таким образом, проблема осознается властями и правозащитниками. Однако, к сожалению, практические улучшения на этом направлении идут далеко не всегда быстрыми темпами, а острота вопроса о соблюдении базовых прав верующих мусульман в местах лишения свободы по-прежнему сохраняется. В настоявшее время ФСИН подписало Соглашения о сотрудничестве в данном направлении с ЦДУМ России, ДУМ РФ, ДСМР и муфтиятом Мордовии.

 

Выводы и практические рекомендации

Федеральное Собрание Российской Федерации, подтверждая право каждого на свободу совести и свободу вероисповедания, а также на равенство перед законом, независимо от отношения к религии и убеждений, основываясь на том, что Российская Федерация является светским государством, признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России, считая важным содействовать достижению взаимного понимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания, приняло Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 № 125-ФЗ.

Ислам является неотъемлемой исторической частью российского социума и одним из важнейших элементов российской идентичности и культурного пространства. Игнорирование этого чревато конфликтами и социальной нестабильностью. Проблемы сохранения российского национально-конфессионального богатства осознаются властями, правозащитниками и гражданским обществом в целом. В то же самое время, не изжиты такие пороки, как исламофобия. Далеко не всегда судебные инстанции и органы власти различных уровней осознают проблемы верующих мусульман, не всегда адекватно откликаются на запросы российской исламской общины. Эти просчеты неизбежно сопровождаются нарушениями прав верующих. В то же самое время, нельзя не заметить успешно наработанный опыт кооперации между властью, мусульманскими централизованными структурами, правозащитниками, представителями других религий, прежде всего РПЦ.

В этой связи предлагаются следующие рекомендации.

 

Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации:

— повысить эффективность законодательного обеспечения вопросов, связанных с защитой прав верующих (в т. ч. мусульман) с привлечением экспертов по исламскому праву и специалистов – религиоведов;

— инициировать вопрос об активизации правозащитной деятельности в рамках международных парламентских институтов с привлечением духовных лидеров российских исламских организаций по проблематике Ближнего Востока, соблюдения прав мусульман в странах ЕС и в США;

— рассмотреть возможность внесения поправки в Земельный кодекс РФ по определению единого норматива выделения земельного участка централизованным религиозным организациям традиционных религий Российской Федерации, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России, согласно Федеральному Закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 № 125-ФЗ.

 

Министерству образования и науки Российской Федерации совместно с Генеральной прокуратурой Российской Федерации, МВД России, ФСИН:

— разработать практические курсы и образовательные программы в рамках повышения квалификации для специалистов профильных министерств и ведомств, органов местного самоуправления по направлению взаимодействия с мусульманским сообществом;

— разработать и издать при содействии централизованных мусульманских организаций методические пособия и онлайн обучающие программы для реализации этих целей.

 

Верховному Суду Российской Федерации:

— направить в суды рекомендации о необходимости привлечения авторитетных представителей централизованных и образовательных мусульманских организаций, экспертов по исламскому праву для оценки исламской литературы на предмет наличия признаков экстремизма.

 

Министерству юстиции Российской Федерации:

— утвердить реестр экспертов-религиоведов, рекомендуемых для привлечения к проведению религиоведческой экспертизы, прошедших подготовку на профильной кафедре государственно-конфессиональных отношений Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.

 

Федеральному агентству по делам национальностей:

— приложить дополнительные усилия к организации сотрудничества и развитию совместной деятельности с централизованными мусульманскими религиозными организациями России в сфере профилактики дискриминаций по признакам национальной и религиозной принадлежности;

— в целях предупреждения религиозной дискриминации в образовательных учреждениях подготовить предложения в Министерство просвещения Российской Федерации с просьбой об установлении дополнительных требований к квалификации и знаниям лиц допущенных к работе в рамках предмета «Основы религиозных культур и светской этики»;

— обеспечить информационную поддержку правозащитной деятельности централизованных мусульманских религиозных организаций России;

— проработать вопрос по разработке презентаций, программ, методических материалов, ситуационных тренингов по правовому просвещению верующих.

 

Институтам гражданского общества:

— укреплять информационную координацию в социальных сетях, блогосфере, телеграм-каналах для своевременного выявления и фиксации нарушений прав российских мусульман, в т. ч. находящихся за рубежом;

— активно противодействовать ксенофобским проявлениям в СМИ и в социальных сетях, формировать самостоятельные сетевые площадки для продвижения объективной точки зрения на ислам, преодоления его секьюритизации, оппонирования исламофобским и экстремистским (под именем ислама) псевдорелигиозным дискурсам;

— активизировать взаимодействие с ЦРО мусульман России с целью выработки общих подходов к правозащитной деятельности и оказания правовой защиты лицам, подвергшимся дискриминации.

 

Централизованным и местным мусульманским организациям, высшим и средне-специальным мусульманским образовательным организациям и общественным структурам:

— проводить регулярные курсы по повышению правовой грамотности и правовой культуры;

— привлекать к работе специалистов в сфере права и юриспруденции, сотрудников правоохранительных органов и ведущие вузы юридического направления.